Тишина Утренняя Сиверская окутана туманом и тишиной. Серое кирпичное трёхэтажное здание на улице Красной. Охранник на входе тщательно проверяет документы, проводит меня к кабинету заместителя директора по воспитательной работе Светланы Геннадьевны Ляшенко. В коридорах здания царит та же тишина, что и на улице. – А где дети, почему так тихо? – спрашиваю у охранника. – Они сейчас в школе, вернутся домой часам к двум. Тогда о тишине придётся забыть. – Домой? – Для них центр и есть дом. Как же иначе? Здесь так принято называть наше учреждение. Впоследствии слово «дом» я ещё не раз услышу от работников центра и детей. Человеку нельзя жить без дома, особенно ребёнку. Если уж они лишены родительского очага, то сотрудники центра делают всё, чтобы их воспитанники воспринимали место своего проживания как собственный уютный и безопасный дом. В кабинете Светланы Ляшенко неожиданная сцена. Маленький мальчик, явно стесняясь, принимает подарки от двух воспитательниц. – Ярик, сколько тебе лет сегодня исполнилось? – Девять, – неуверенно отвечает ребёнок. – Вот тебе такая красивая коробочка, посмотри, что там внутри. Именинник торопливо развязывает ленточку. За стёклами очков блестят любопытством глаза. Внутри – конструктор и плюшевая игрушка. – Медвежонок! – радостно кричит мальчик, прижимает к груди плюшевого медведя. – С днём рождения, Ярослав! Вот тебе ещё тортик. Отнесёшь в группу. Когда ребята вернутся из школы, угостишь друзей. Ярик, ты стал совсем взрослым, обещай, что в будущем году научишься правильно выговаривать слова. Мальчик торопливо кивает головой. Ему явно не терпится поскорее заняться конструктором, поиграть с медвежонком. Когда дверь за именинником и воспитательницами закрывается, улыбка сходит с лица заместителя директора по воспитательной работе. – И таких у нас – 65 человек. Каждому мы должны дать ощущение семейного тепла и заботы. Есть среди них с такими биографиями, что рассказывать не хочется. Пережили в своем крохотном возрасте больше, чем многие наши воспитатели. Встречаются очень трудные дети, но мы стараемся каждому уделять равное внимание. Героиня нашего сегодняшнего интервью Татьяна Иванова искренне удивлена вниманием прессы к себе. – У нас в детском доме много очень достойных воспитателей. Я – просто одна из них. – У вас большой стаж работы, знак «Отличник народного просвещения», другие награды. – И грамот много, и дипломов, – подхватывает собеседница, – но ведь не в них же дело, особенно, когда речь идёт о работе с детьми. Татьяна Иванова говорит вполне серьёзно, только в уголках губ едва заметна лёгкая улыбка. В течение всего нашего разговора она иногда иронична и насмешлива, иногда способна не на шутку разозлиться, особенно, когда речь заходит о сложных проблемах воспитанников, но чаще всего Татьяна Васильевна рассказывает о своей работе с доброй и светлой улыбкой. – Что для вас семья, дом? – Знаете, в памяти с детства, особенно самого раннего, остаются своеобразные вспышки воспоминаний. Семья для меня ассоциируется с одним из таких воспоминаний. Мы – папа, мама, брат и я – укладываем дрова в поленницу. Деревенский дом, привезли дрова, их надо уложить. Встали в цепочку, передаём друг другу поленья, папа их укладывает. Это и есть семья. Совместная работа, совместные праздники. – Кто ваши родители? Расскажите немного о себе. – Родилась я в Сиверской. Коренная, местная. Родители оба воевали. Мама в партизанском отряде здесь, под Ленинградом. Папа заканчивал войну на Западной Украине. Сражался с теми, с кем и сегодня мы воюем. Окончила здесь школу, пыталась поступить на философский факультет в Ленинградский университет им. Жданова. Не удалось поступить. – Юная девушка пытается стать философом. Не часто такое встретишь. – Я тогда, наверное, и сама толком не понимала, чего хочу. Очень любила читать, размышлять над прочитанным. Подумалось, что это и есть философское призвание. Только когда поступила в педагогическое училище, началась практика в детском саду, поняла, что главное моё призвание – работа с детьми. Мне хорошо с ними, надеюсь, и им со мной. – Но всё же, педагогику вы не случайно выбрали? – До замужества я работала в Гатчине. В НИИ «Электронстандарт». Гравёром. Размещались мы прямо во дворце. Работали на военную отрасль. Думаю, и сегодня нельзя рассказывать об этом. – Ох, и любите вы секреты, Татьяна Васильевна! – Никаких секретов. Просто не очень люблю о своей личной жизни говорить. Муж, дочка – всё обычно. Прожили с мужем, Михаилом, больше пятидесяти лет. Недавно «золотую» свадьбу отмечали. – Любите его? – Ну а как же? Попробуйте полвека с человеком бок о бок без любви прожить. А тогда я училась и параллельно работала. У нас уже родилась дочка. Сейчас по уходу за ребёнком можно и три года не работать, но тогда строго. Год, и нужно искать работу. Пришла в детский сад. Там как раз место освободилось. Меня взяли. – Говорят, с детьми, особенно, когда их много, сложно сладить. Кричат, капризничают… – Не можешь сладить – не ходи. Ищи себе другое место в жизни, если с детьми трудно. Мне как-то легко всё давалось. Пришла, их тридцать человек. Смотрят на меня, я на них. Села, начала рассказывать сказку. Тогда по радио часто передавали сказки. Помните, может быть: «Здравствуй, дружок, я расскажу тебе сказку». Я что-то вспомню, что-то сама присочиню. Опять же, семейный опыт. Пока мы с братом были маленькими, папа обязательно рассказывал нам перед сном сказки. Сидит усталый после работы, глаза слипаются, но рассказывает. Мы потихоньку засыпаем. И что ещё очень важно, коллектив там, в детском саду на Республиканской, был хороший. Приняли меня доброжелательно, подсказывали, помогали. Двадцать лет отработала на одном месте. Но потом началась очередная реорганизация в детских учреждениях, у нас отобрали территорию, потом садик расформировали, перевели, точнее, в другое место. И я решила попробовать себя в новой роли. «Недосмотренные» – Когда вы после детского садика перешли сюда, бросилась ли в глаза разница между «домашними» детьми и здешними воспитанниками? – Нет, вы знаете, особой разницы я не заметила. Наши воспитанники почти ничем не отличаются от детей из обычных семей. Разве что, я бы сказала, они недосмотренные какие-то. – Недосмотренные? – Да. Им не хватало родительской заботы, внимания и ласки. Запущенные. Наша задача как можно быстрее привести их в нормальное состояние. – Детский дом в Сиверской образовался ещё в 1945-м. Тогда было понятно – война, безотцовщина. Какова главная причина появления сирот сегодня? – Причина проста. В подавляющем большинстве случаев – алкоголь. Наркотики, конечно, тоже случаются, но, в основном, банальная водка. Постепенно личность меняется, всё в жизни, кроме алкоголя, даже дети, уходит на второй план. Когда дело заходит совсем далеко, из школы или от соседей поступают сигналы в социальные службы. Бывают случаи, когда сами дети приходят в органы опеки, просят, чтобы их забрали в детский дом, потому что проживание в семье становится невыносимым. Производится проверка, если ситуация совсем запущена, суд принимает решение о лишении отца и матери родительских прав. – После такого решения общение родителей с ребёнком становится ограниченным? – Чаще всего, никакого общения. Всё. У ребёнка начинается новая жизнь. – Но дети ведь скучают по своим отцам-матерям? – Есть семьи, из которых ребёнок вырвется и вспоминает прежнюю жизнь, как страшный сон. Но в большинстве случаев, конечно, скучают, любят своих непутёвых родителей. Многим бы детишкам из так называемых «благополучных» семей такую любовь и привязанность, как этим. Как бы они вели себя, если бы оставались в семье, трудно сказать. Но на расстоянии – да, скучают. Никто не заменит ребёнку родную маму. У всех здесь одна мечта: чтобы были мама и папа. С другой стороны, родители, если уж случилась такая беда, тебя лишили родительских прав, не можешь без своего ребёнка ни есть, ни спать, то хотя бы вспоминай о нём. Даже если общение запрещено, хоть за забором постой. – Бывает такое? – Очень редко. – Технически, если человека лишили родительских прав, он может в перспективе вернуть ребёнка, восстановить семью? – Конечно. Если человек не пьёт, есть жильё, работа, его положительно характеризуют социальные службы, то почему нет? Нужно приложить определённые усилия, категорически поменять свою жизнь, и тогда всё возможно. – На вашей памяти, за двадцать с лишним лет работы бывали такие случаи? – Не припомню. Это надо у руководства спрашивать, у них полная статистика, но я не помню о таких случаях. Долго молчим. Тишину в помещении нарушает размеренный гул пылесоса и стиральной машины. Пока дети на учёбе, помощница воспитателя убирается в комнатах воспитанников, стирает бельё. – Сколько у вас воспитанников в группе? – Тринадцать человек. У нас группы смешанные. Маленькие детки и постарше. – Конфликты не возникают? Что-то вроде дедовщины? – Нет, наоборот. Старшие любят маленьких, присматривают за ними, заботятся. Как и в любой, так называемой «нормальной» семье. Бывают ситуации, когда к нам приходят достаточно взрослые дети из неблагополучных семей. Приносят с собой негативный опыт. Сквернословие, например. От них приходится на первых порах маленьких ограждать. Пока не объясним новенькому наши правила поведения дома. У нас здесь, если вы заметили, всё по-домашнему. Иногда к нашим деткам приходят в гости их друзья из обычной школы. Удивляются, как у нас здесь хорошо! Не у многих дома, с родителями, такие условия жизни, как у нас здесь. – Расскажите о распорядке местной жизни. – В семь утра подъём. – Это звонок какой-то или, как в армии, вы командуете: «Подъём!» – Нет, что вы. Сначала тихонько заглядываешь в комнату: «Ребята, доброе утро, вставайте». Дверь закроешь. Уже знаешь, кто любит, чтобы двери были открыты, кто нет. Это всё психология, тонкости. Кто-то любит поспать, тянет до последнего, кто-то, в основном, девочки, встают сразу. Им же перед школой нужно привести себя в порядок, сделать причёски, хорошо выглядеть. Процесс этот не быстрый. Потом в половине восьмого первый завтрак в общей столовой. И в школу. Кто учится в коррекционной школе – идёт пешком, тут рядышком, кто в общеобразовательной, второй – едут на автобусе. Всё это под наблюдением воспитателей, разумеется. В школу им с собой даётся второй завтрак. Фрукты разные и прочее. Но их ещё и в школе кормят. У нас со школами заключены договора. Возвращаются – обед. – Получается, что они у вас только тем и занимаются, что едят! – А что вы смеётесь? Ребёнок должен хорошо питаться. Потом у нас полдник в четыре часа. Запеканка, фрукты, сладости. Вы угощайтесь, кстати, – шоколадки, печенье. Сейчас, в связи с новогодними праздниками их хоть отбавляй. Сами закупаем, спонсоры многочисленные помогают. Дети делают домашние задания, играют, в половине седьмого ужин и в девять отбой. – Мы сейчас с вами сидим на кухне. Дети могут сами себе что-то приготовить? – Чай сделать, разогреть что-то в микроволновке – конечно. Но по-настоящему учатся они готовить в кабинете кулинарии. Там и плита настоящая, продукты. Под наблюдением преподавателя учатся варить, печь, в общем, готовим их к взрослой жизни. Дети, кстати, очень любят такие занятия. – Простите, может быть, очень личный вопрос. Случалось такое, чтобы ребёнка вы особо выделяли и хотели усыновить. Или ребёнок как-то по-особенному тянулся к вам, называл мамой? Сердце ведь вздрагивало? – Вздрагивало, конечно. Без сердца здесь вообще невозможно работать. Но для нас, воспитателей, главное правило – никого из детей не выделять. Всем должно одинаково доставаться любви и внимания. Ни в коем случае нельзя вызывать ревность и обиду. Им и так в жизни досталось немало. А насчёт усыновления воспитателями… Редко, но бывает. Однако мы стараемся это не афишировать. Детские дома не нужны? – Нередко в прессе, да и в частных разговорах можно услышать, что процесс усыновления у нас в стране излишне забюрократизирован, очень сложен. Может быть, нужно его упростить, и тогда вырастет количество приёмных семей? В перспективе, если помечтать, детские дома совсем исчезнут. – Это, разве что, если помечтать. Количество усыновлений и так растёт, во всяком случае, по сравнению с началом 2000-х. А сложности? Это хорошо, что их много. У человека есть время подумать над своим решением. К сожалению, нередко случается так, что приёмные родители, принимая в семью ребёнка, решают свои собственные проблемы, но не проблемы маленького человека. Ребёнок – не игрушка, а личность. Нередко с очень большим негативным опытом и сложным характером. Хорошо, если ребёнок ласковый, послушный, но нередко попадаются дети весьма ершистые. Как его правильно воспитать? Жизнь положить надо на этого ребёнка. Все ли приёмные родители к этому готовы? У нас здесь много сложных детей, но плохих нет. Не бывает плохих детей. Если ребёнок агрессивен, то нужно понимать, что его агрессивность объясняется просто. Он так выживал в семье и на улице. Большой и трудный путь нужно пройти с ним, прежде чем ребёнок вернётся в нормальное состояние. Не все готовы к этому пути. Отсюда и очень тяжёлые ситуации, когда ребёнка из приёмной семьи возвращают обратно в детский дом. Получается, он дважды предан взрослыми людьми. Сначала родными мамой с папой, потом приёмными. Вообще, это представление, что ребёнку в новой семье однозначно лучше, чем в детдоме, мне кажется ошибочным. У нас государство берёт на себя всю заботу о нём. Безопасность, питание, обучение, перспективы. Творческое развитие – посмотрите, сколько у нас кружков и спортивных секций. Пение, рисование, вязание и так далее. И всё бесплатно. Сможет ли приёмная семья так организовать его жизнь, ещё вопрос. Действительно, некоторое время назад очень популярна была эта тема – добиться того, чтобы все детские дома были закрыты. Я даже помню репортаж на телевидении, откуда-то из глухой провинции, что вот, мол, последних воспитанников разобрали к себе в семьи работники детского дома, и он закрылся. Радостный такой, бодрый репортаж. Отчитались. Ну, а когда из приёмных семей детей начнут возвращать, куда им податься? Заново открывать детский дом? – Тем не менее, говорят же, что на Кавказе, скажем, проблемы сирот не существует в принципе. – Там по-другому жизнь устроена. Они веками живут на одном месте, большими родовыми общинами. У нас же всё перемешано. Сколько народу покинули свои края, переехали по тем или иным причинам на новое место. Особенно в годы советской власти. Рядом никого из родных, ни бабушки, ни дедушки. Ещё нужно учитывать, что не каждому дано умение работать с детьми, любить их. Со своими, родными, всё более-менее понятно. Да и то, сколько конфликтов в обычных семьях. А с приёмными, пусть даже они родственники, в тысячу раз сложнее. Так что, хотим мы того или нет, детские дома ещё долго будут у нас необходимы. – Огромная проблема – это жизнь ваших воспитанников после детского дома. Здесь они, как у Христа за пазухой, как говорится, но там, на свободе, многие теряются. – Есть такая проблема. Для того и создана программа постинтерната, то есть сопровождение наших выпускников во взрослой жизни. Но об этом вам лучше поговорить со специалистами, с той же Светланой Геннадьевной Ляшенко, с другими людьми. – А вы, Татьяна Васильевна, долго ещё планируете работать? – Дал бы Бог здоровья. Пока дети радуются, что я прихожу к ним, ещё поработаю. Мне просто очень нравится это дело. Андрей Павленко P.S. Благодарим за помощь в организации встречи с воспитателями и воспитанниками детского дома директора Анастасию Михайловну Власову и заместителя директора по воспитательной работе Светлану Геннадьевну Ляшенко.
По материалам: gtn-pravda.ru В русском языке слово «дом» имеет множество значений. Это и тёплый огонь в печи родительского дома, и маленькая квартира в многоэтажке, и огромная страна Россия, наша общая обитель. Но стоит к слову «дом» добавить прилагательное «детский», как тепло постепенно уходит. Обаяние домашнего очага исчезает. «Детский дом» воспринимается в массовом сознании как приют беды и несчастья. Откуда в России берутся бездомные дети, почему эта проблема не исчезает, как попробовать её всё же решить? За ответом на эти сложные вопросы мы отправились в посёлок Сиверский Гатчинского района – в Сиверский ресурсный центр по содействию семейному устройству, где побеседовали с воспитателем Татьяной Васильевной Ивановой.